Александр Курмачёв
мы целовались — звезды слепли,
и было трудно нам дышать.
и без пустых и лишних реплик
сама легла под нас кровать…
я раздражал тебя до стонов,
я разряжал свой пыл в тебя,
в проникновении бетонном
себя губил, тебя любя…
я знал, что рано или поздно
придет безумию конец…
зачем опять прозрели звёзды!
зачем влюбился я глупец!
я не вернусь, но буду рядом,
благодаря за сладкий миг,
когда под стонов листопадом
с тобой я сам себя постиг…
любви изысканной игрушкой
я был у Ваших ног, мадам…
не зная, что попал в ловушку,
я безгранично верил Вам…
меня пленила Ваша смелость,
и то, каким я с Вами был,
и то, как Вам меня хотелось,
дразнило мой животный пыл…
Вас вспоминая, я томился,
часы минутами считал,
всё время рядом быть стремился
и от восторга пропадал…
потом Вы от меня устали,
и я случайно вдруг узнал,
что сердце Ваше крепче стали,
как бриллиантовый кристалл…
на что надеялся? не знаю…
бессмысленно теперь вникать.
без Вас не то что изнываю,
но и не так чтоб наплевать…
меня Вы быстро разлюбили,
но долго я понять не мог,
что всё, чем страсть мою вскормили,
был на веревочке кусок…
Вы не писали мне, я знаю:
бухали с кем-то Вы вчера…
и эта Ваша жизнь двойная —
обиды ветреной игра…
я размечтался, как ребёнок,
но обманули Вы меня…
Вы были круче всех девчонок,
меня надеждою маня…
своей улыбкой белозубой
меня сжирали, словно моль,
язвили, как свинья под дубом,
о том, что толку во мне ноль…
конечно, всё я понимаю:
куда мне в Ваш калашный ряд…
просплюсь и снова забухаю,
небрит, заброшен и помят…
в гламурный мир Ваш от Кардена
бессрочно мне заказан путь,
и больше Вас я не раздену,
не поцелую Вашу грудь…
как с яблонь дым, Вы друг пропали,
и я усвою сей урок…
я знаю: Вы мне не писали,
чтоб первым бросить Вас не смог…
была гроза, лил дождь стеной,
деревья землю целовали…
и слышал я протяжный вой,
в котором тучи танцевали…
как молния, слепила тьма,
катком меня давило небо,
коловращения тюрьма
насущного просила хлеба…
глушила ненавистью блажь,
зверели, всё сметая, воды,
ловили листья свой кураж,
слепя собой громоотводы…
всё в страшной пляске обновлялось,
сквозь смерть к рождению маня,
когда случайно ты призналась,
что в твоей жизни нет меня…
терпи, браток: судьба не дура.
терпеть от Бога — это честь.
пусть Неба плющит диктатура,
пусть счастья миг сменяет жесть.
не плачь о том, что жизнь жестока.
гордись лишь тем, что сам создал.
не бойся запотевших стёкол,
а бойся лишь кривых зеркал.
мы никогда не угадаем,
как больно раним мы других,
самокопаний буровая
дырявит самых дорогих…
налей, братан, чтоб отпустило,
чтоб легче было пережить:
перегниёт всё то, что было,
чтоб новой жизни послужить…
и мы с тобой ещё помянем
хмельных ошибок наших дурь,
не потонув в самообмане
надежд, побед, потерь и бурь…
не отпускает нас тревога
о том, что пережить смогли…
но нелюбимых нет у Бога,
и ты от боли не скули…
отпустит всё. пройдёт до срока.
мы знаем оба: это так.
ведь без порока нет пророка…
а кто не верит в нас — мудак.
раз, два, три, четыре, пять,
вышел зайчик погулять…
не везет ему опять:
снова некого ебать…
не сидится зайке дома,
тянет к мясу молодому,
обзвонил всех баб знакомых,
но кругом одни обломы…
зайку бросила хозяйка:
заебал хозяйку зайка…
на фейсбуке сотни лайков,
а судьба, как скупердяйка,
одиночеством изводит,
и он пятый день на взводе,
будто сам с собой в разводе,
но не рад своей свободе…
слушает блатные сказки
и в чужие верит маски,
строит милым дамам глазки,
в сексуальной свистопляске
тратит жизнь на пустоту,
соблазняет красоту,
разрушает чистоту,
чтоб опять найти не ту…
ты очень странно появилась,
и не поверил я судьбе,
которая обматерилась,
меня швырнув, как мяч, тебе…
твоей улыбкой окрыленный,
я глупость сделать не боюсь
и, взглядом нежным опьяненный,
с тобой собою становлюсь;
я плавлюсь от твоих касаний,
твой запах исцеляет боль,
не нужно мне твоих признаний:
мне просто рядом быть позволь,
тебя лаская, подчиняться
животной дерзости своей,
от поцелуев возбуждаться
и знать, что нет тебя нежней,
и кайфовать, когда твой шепот
звучит, как музыка, в ушах,
когда весь мир уходит в штопор,
когда не мат страшит, а шах…
и утонуть в тепле распятой
на мне пьянящей красоты…
я не бухой, я чуть поддатый,
когда со мною рядом — ты…
сарказм мой часто бесит идиотов,
изнеженных коробит мой цинизм,
моя уверенность нервирует задротов,
а внешность вызывает онанизм.
моя судьба с ума сведёт фантастов,
и жизнь моя — угарный сериал:
другим хватило бы годков на полтораста
того, что пережил и повидал.
я с уважением послушаю седого,
я просто так люблю цветы дарить,
но никогда не подпущу я снова
того, кто вздумает учить меня, как жить.
я не стесняюсь, что распущенные бляди
мне верными становятся на раз,
идите на хуй, ослепительные дяди:
уж я-то знаю, кто мужик, кто пидорас.
и даже в мыслях не вернусь обратно
туда, где столько раз играл с огнём.
мои ошибки — как угрей пацанских пятна:
сумеем повзрослеть, когда умрём.
и пусть на мне клейма нема где ставить,
я не люблю ни кур, ни петухов,
но без ошибок жизнь была б скучна ведь,
как истинная святость без грехов.
той встречи не должно было случиться…
надежде той не стоило кадить…
совсем чуть-чуть я поспешил влюбиться,
но не успел тебя в себя влюбить…
лишь опьяненный нежности дурманом,
я смог всё, наслаждаясь, пережить,
и появление твоё не счесть обманом,
и, отпустив тебя, не позабыть…
я сам себя сомнением обидел,
не веря в то, что слышал, в то, что мог…
я восхищался, любовался и не видел,
что окрыленности моей прописан срок…
и вот однажды, в воскресенье пополудни
я понял, что ты больше не со мной,
и солнцем озарившиеся будни
мою надежду сделали смешной…
пикируя, над нами стынут птицы,
прощая всё, под нами тает твердь,
совсем чуть-чуть я поспешил родиться
и не сумел до срока умереть…
цена моим слезам — две банки пива.
моим желаниям предел — твои глаза.
ты так обворожительно красива,
как будто Бог меня тобою наказал.
мне в отражении своём тебя не видно.
как жаль, что врать не могут зеркала.
перед тобой мне за себя немножко стыдно:
ведь ты должна была прийти, но не пришла.
я жду тебя, от боли стиснув зубы.
терплю себя, не нужного тебе.
во сне всегда твои целую губы,
а наяву кусаю губы в кровь себе.
я жду тебя, а ты все не приходишь.
и снова без тебя я спать ложусь.
но ты напрасно из себя меня выводишь:
я знаю, что ты есть, и я дождусь.